От дизайн-студии до брендингового агентства — история Punk you brands

Рассказывает соучредитель и арт-директор Данил Снитко.

Мы стояли в совершенно пустом офисе и смотрели на город сквозь огромное панорамное окно. Помещение нашлось спустя два дня кружения по городу. Крутой вариант — в самом центре и в новом здании! Тут пахло свежим ремонтом и приключениями. Что-то начиналось, только пока был непонятен масштаб этого чего-то. А ещё оно пока было безымянное.

— А давай «Панк Ю»? — вдруг сказал Ильдар.

— Что? — не понял я.

— Ну назовём. Я просто с детства мечтал стать панком.

— Хм, а что это будет значить?

На том и порешили. На дворе был сентябрь 2009 года. А началось всё с моей публикации в «Живом журнале» весной этого же года.

Холодная, суровая весна. Совсем не звенит капель, солнце виновато заглядывает в лица, вокруг всё медленно оправляются от удара кризиса.

В декабре я бешено носился по друзьям и занимал деньги, чтобы рассчитаться с долгами своей первой фирмы — дизайн-студии Digital Smile — и хотя бы забрать из бывшего офиса мебель и технику.

Студия продержалась восемь месяцев. Это был полный крах: заказов не было уже давно, менеджеры разбежались ещё осенью, деньги от проданных проектов болтались черт знает где. А мои партнёры завели разговор о выходе из компании, виновато покашливая и мелкими шагами двигаясь в сторону двери. Я отпустил их, особо ни во что не вникая, а потом выяснилось, что я кругом должен всем денег.

Зима наконец-то закончилась: мебель я забрал, с долгами кое-как рассчитался, но работы не было. Тянулась пара вялотекущих проектов, но в целом дело было дрянь.

Студия моя состояла к тому моменту из трёх фрилансеров — меня, моего брата-фотографа и маркетолога, который готовился к отъезду в столицу. Если в момент открытия компании у меня была цель делать лучший в мире дизайн, то теперь хотелось просто выжить. Тема «Пора валить в Москвы и Питеры» была в зените.

Весной забрезжили первые лучики надежды: мы сделали принт для местного кабака Pistols. Я отправил его на «Бизнес-линч» к Тёме Лебедеву, приложив ссылку на наш ещё живой сайт. Тёме принт понравился, и наш сайт обвалился под бешеным трафиком. Конверсия была почти нулевая, всего пара запросов, но покорёженную самооценку это немного поправило.

В городе в плане активности дизайн-сферы было затишье. Топовая студия, в которой я хотел работать в студенчестве, была уже два года как мертва. На фоне общего уныния выделялась только некая студия Shale.

В её портфолио в целом всё было очень достойно и свежо. Пожалуй, я был удивлен, обнаружив такое в родных пенатах — до этого я полагал, что я тут вообще один корячусь в этой выжженной провинциальной дыре. Смущали только некоторые заимствования.

И я накатал полный сожаления текст в «Живом журнале» — о своих немалых ожиданиях от местного рынка, о радости открытия работ студии Shale и о горечи разочарования ими же. Мол, студия-то отличная, но вот некоторые работы...

В июле прилетела ответочка: владелец дизайн-студии Shale Ильдар Шале писал мне, мол, раз такой умный, приходи вечерком и выскажи все лично, если не ссышь, конечно. А что? Я захватил бутыль паршивого фрилансерского коньяка и пришёл.

Выяснилось, что Shale Design Studio на данный момент состоит из одного Ильдара. Хотя у него, в отличие от меня, есть настоящий офис с мебелью из IKEA. Мы неплохо посидели и разошлись далеко за полночь, договорившись непременно поработать вместе. Через два месяца мы уже заключили договор аренды на наш первый офис и открыли сайт-заглушку.

Название Punk you прижилось и неизменно вызывало вопросы разной степени осмысленности. Нас стали называть просто «панками» — оправдался расчёт на «народную» версию нейминга.

Поначалу мы слышали и разнообразные неверные варианты нашего нейминга — и «пунк ю», и «пинк ю». Однажды двое наших ребят пошли в банк оформлять зарплатные карты, и обоим пришлось называть место работы. В итоге у одного в анкете было написано «Банк ю», а у другого «ООО танк».

Иногда высказывали своё «фи» разные «эксперты», мол, как это вообще произнесёт весьма важный директор какого-нибудь завода по производству вешалок для носков? Несолидно! Но уже вскоре, во время презентации социальной рекламы для местного управления ФСБ, наш доклад объявлял губернатор — и ничуть не смутился, произнося «крамольное» название.

Спустя пару лет после открытия мы приделали к Punk you слово brands и переименовались из дизайн-студии в креативное, а затем и в брендинговое агентство.

Команда стала расти как на дрожжах. На третью неделю существования нам надоело самостоятельно печатать и развозить по клиентам документы, и мы решили нанять офис-менеджера. К слову, она работает у нас до сих пор.

Появились первые дизайнеры, парочка программистов. Один из дизайнеров привел свою девушку, и она стала нашим первым PR-специалистом. Другой парень прислал Очень Креативное Резюме, приложив фейковые слоганы и эскизы шуточных реклам — и мы позвали его на должность копирайтера.

Вскоре люди перестали помещаться в нашей прекрасной офисной комнате с панорамным остеклением, и нам пришлось снять рядом ещё одну. А потом и вовсе переехать в двухэтажный таунхаус. А после — в трёхэтажный (кроме шуток).

Вдохновлённые коллегами из столичных агентств, устраивающих творческие встречи с интересными людьми, мы запустили «Панк-ланчи». Звали людей из индустрии и не только, размещали анонс в социальных сетях, покупали пару ящиков пива.

К нам приходили фотографы, режиссеры, граффити-мастера, татуировщики, скандальные художники и даже начинающая панк-рок-группа. Разной степени алкогольности и градуса веселья встречи проходили на ура.

«Панк-ланчи» дали нам не только фан и публичность на старте, но и поток желающих работать у нас. Люди приходили, видели симпатичный офис, ловили веселье — и отправляли резюме. В один момент у нас работала команда, состоящая процентов на 70 из пришедших когда-то на «Панк-ланч» зрителей.

Потом один из «Панк-ланчей» (как раз с панк-рок-группой) однажды перерос в большую коллективную попойку. Зрители всю ночь буянили во дворе нашего таунхауса. Назавтра мы огребли от соседей, загрустили и надолго приостановили тему с «Панк-ланчами».

Тем временем креативный костяк обрастал менеджерами и продюсерами, процессы усложнялись.

Пожалуй, наши отношения не сложились только с программистами: никто так и не научился понимать их, правильно воспринимать называемые ими сроки и вникать в их проблемы. Как-то мы уволили почти разом весь наш небольшой отдел программистов.

Довольно рано мы столкнулись с нехваткой кадров, да и с их квалификацией начались проблемы. А те немногие опытные кадры, что находились, чаще всего были забронзовевшие и с порога просили стотыщмиллионов зарплаты. Приходилось выкручиваться. Например, начать выращивать кадры самим.

Для этого мы придумали проект Punk young — это такая школа молодого бойца для желающих попасть на работу в агентство. Сначала все желающие получают тестовое задание. Те, кто справился, проходят месячный вводный курс в брендинг и рекламу. По итогам защищают дипломный мини-проект, и лучших мы зовём на работу. В среднем «выхлоп» от одного «панк-янга» — два-три человека.

В плане управления всей этой разношерстной бригадой пришлось здорово сломать себя. Я-то хотел тихонько сидеть весь день, уткнувшись в монитор. Рисовать или писать, чтобы меня никто не трогал.

Наивно полагал, что уж со своей-то компанией такой трюк прокатит — раздал всем задания, сам сиди, рисуй до посинения. Красота! Оказалось, что полноценно порисовать в тишине получается теперь только дома — по ночам.

В офисе же целый день возникают какие-то вопросы, вспучивается скучная административка, приходят клиенты, с ними надо разговаривать. Отныне я сам себе напоминал повара, который бегает по кухне, где кипит пара десятков кастрюлек. Пока отвлекся на одну — на соседней сорвало крышку и курица прилипла к потолку. Пришлось смириться с новым положением дел и развить дикую многозадачность.

Мы частично преодолели «детские» болезни, написав некоторое количество регламентов, FAQ, чек-листов и другой скукоты. В интранете работает Панк-ю-педия, где можно узнать про всех сотрудников и почитать «Памятку новичка».

Из неё можно узнать, как у нас всё устроено, какими терминами мы пользуемся и с чего начать первый рабочий день. Для пресечения глупых вопросов действуют правила «если ответ на вопрос можно нагуглить меньше, чем за 30 секунд, штраф 1000 рублей» или «запрещено окликать коллег с вопросами, когда они идут в туалет».

Красивые картинки невероятно сложно продавать, потому что их нельзя оценить кроме как в рамках бинарной системы «красиво, некрасиво». Нужна железобетонная и пуленепробиваемая аргументация. Многие могут рисовать красиво, но не все делают это осмысленно, чтобы нравилось не только клиенту, но и клиентам клиента. Быстро стало ясно, что на одном дизайне далеко не уедешь.

Однажды знакомый дизайнер показал нам доселе невиданный артефакт — книгу бренда для крупного местного клиента. Книгу написало одно новосибирское агентство, ныне почившее в бозе. Нам такие вещи пока не доверяли, а крупному новосибирскому агентству доверяли. Книга обошлась клиенту в 1,5 млн рублей (в 2010-м году!) и содержала такой текст, что мы не знали, смеяться или плакать.

Это напоминало выдержки из школьного учебника по экономике, пересыпанные фразами Капитана Очевидности от маркетинга. «Бренд должен занять лидерские позиции на рынке», «Необходим строгий контроль качества продукта» и «Эластичность спроса связана с изменением цены».

Мы заподозрили, что клиент купил не вполне качественный продукт за бешеные деньги, но не понимали, как такое вообще возможно. Клиента обманули? Или это мы неверно понимаем устройство рынка?

Одно было понятно — нужно вгрызаться в рынок еще сильнее, вылезать из рамок дизайн-студии и пахать неведомое, но крайне увлекательное поле «большого» брендинга.

Нам повезло: на разных дизайн-конференциях и фестивалях удалось подружиться с крутыми ребятам из агентств федерального масштаба. Стала видна глубокая пропасть между нами: в процессах, ценах и глубине подхода.

Хотя у нас ещё было время наверстать. Подгоняли нас осознание собственной никчемности и огромное желание учиться. Мы интересовались у коллег, как у них всё устроено в агентствах, как они получают крутые заказы, как продают сложные проекты. И что, собственно, нужно, чтобы вылезти из рамок дизайн-студии?

Мы тогда много внедрили в работу: касательно брифования клиентов, подготовки презентации, процессов выдумывания креатива и разработки стратегии, без которой креатив просто не заработает. А что не внедрили сразу, отложили на полку. Отложили, но не забыли, а внедрили позже.

Стали вывозить команду на тренинги по креативным процессам и управлению, покупать подписки на библиотеки специальной литературы, интенсивно прокачивать отдельных сотрудников.

Внутри агентства появилась добровольно-принудительная затея Punk you lessons: раз в неделю-две один из сотрудников готовит лекцию для всех — по своей теме или по любой, которая его интересовала. Сейчас у нас, кроме «лессонов», проводятся ежепятничные индустриальные дайджесты и нерегулярные дизайн-баттлы.

Основатель очень известного digital-агентства однажды произнес фразу, которая особенно запала мне в мозг. Мы сидели в баре на афтепати после конференции и он, глядя сонным глазами в стакан, сказал:

«А вот хрен тебе!» — подумал я, но промолчал. И принялся дальше расспрашивать его о процессах в агентстве.

До 2009 года в Алтайском крае сценарий рекламного ролика стоил 0 рублей 0 копеек. Его делали в довесок к видеосъёмке на телевидении, чтобы клиент не убежал к конкурентам. Макеты в издательствах и агентствах наружной рекламы тоже рисовали бесплатно. Только чтобы у них разместились.

Это было абсолютно привычным положением дел и одной из вех развития рекламной индустрии в стране и в мире. Только на Западе эти времена прошли лет 60 назад, а в столичной части России — в середине 1990-х годов. В небольшом же сибирском городе в 2009-м году ситуацию сломали мы, начав брать деньги за концепции.

Много ли надо сил и времени, чтобы сломать устоявшийся годами порядок на небольшом рынке? Оказалось, нет: мы просто сказали клиентам, что теперь концепция стоит денег. И всё.

— Как, в смысле, концепция? Вы имеете в виду макет?

— Нет, эскиз макета. Сам дизайн оценивается отдельно.

— Как эскиз?! Карандашом?! Но это же просто идея!

— Да, и это стоит денег.

— Но так не принято! Другие с меня никогда не брали за идею!

— Может, тогда и пойдете работать с другими?

— Нет, я хочу с вами.

— Тогда платите.

И многие пожимали плечами и платили. А мы в свою очередь старались их не подводить.

Мы делали хорошо не только клиентам, но и — невольно — местным медийщикам. Нам удалось заполучить несколько особенно «жирных» рекламодателей на местном рынке — таких, которые легко тратили в месяц на размещение рекламы миллион, а то и парочку. Для сибирского региона это было много.

— Вы не понимаете! — с чувством сказала как-то менеджер одной из местных радиостанций. — Вы сильно влияете на клиентов и их траты. Скажете рекламироваться на радио — и у нас хороший месяц. Скажете на телеке — и телевизионщики получают нехилый бюджет! Вас слушают!

И дальше она вежливо попросила говорить клиентам больше рекламироваться на радио, чтобы у них почаще были хорошие месяцы.

За местными клиентами довольно быстро пошли клиенты из соседних регионов. Появились московские и даже зарубежные. Перспектива работать с кем-то из Сибири переставала пугать даже самых консервативных. «Вы просто заметнее в Сибири, в Москве-то таких десятки, поди разбери. А вас сразу видно», — говорили нам.

Мы подозревали, что дело ещё и в деньгах, но с радостью хватались за возможность работы. Чуть позже мы стали подавать это как нашу фишку: в Сибири жизнь дешевле, поэтому и ценник спокойно ставим ниже, но делаем так же круто, как центральные ребята.

Откуда клиенты о нас узнавали? Откуда недавно открывшемуся агентству вообще брать клиентов? Этот больной вопрос мы решали поэтапно. Первые годы нас кормило одно только «сарафанное радио». Потом мы развили широкую деятельность в SMM. Честно говоря, тогда и слова-то такого не было!

Завели аккаунты почти во всех доступных социальных сетях (даже в FormSpring и GoogleBuzz, помните такие?). Начали везде рассказывать о том, что мы делаем. Помимо релизов писали рассказы о ходе проектов, шутили какие-то шутки разной степени уместности, завели регулярную рубрику «Фото дня».

Сначала было неочевидно, зачем брендиговому агентству аккаунт, например, во «ВКонтакте».

Серьезные клиенты там действительно не сидели, зато там сидели дети наших серьезных клиентов. Дети приводили к нам родителей, а потом и сами и становились нашими клиентами. И довольно серьезными.

Пиарщик занимался поиском площадок для публикации релизов — их в начале 2010-х было даже больше, чем сейчас. Сильно помогали ресурсы вроде Habr и Adme. Чуть хуже — профильные порталы вроде Sostav и Popsop, где, по понятным причинам, публиковали только избранных (эти сайты принадлежат брендинговым агентствам).

В ход шли и эвенты. Однажды сто компаний нашего региона получили специальный выпуск крупнейшей в крае газеты «Свободный курс», помещённый под стекло в рамке. Каждая компания получила свою версию газеты, и в каждой сотрудники обнаруживали, что на первой полосе напечатана заметка о них.

В ней рассказывалось, что данная компания либо раздает клиентам золотые «Бентли», либо завершила строительство штаб-квартиры — гигантского небоскреба, либо что-то такое же. Номер был датирован 2050-м годом: газета прилетела прямиком из будущего!

В конце заметки сообщалось, что взлёт компании начался с посещения первыми лицами семинара «Бизнес в стиле панк», организованном агентством Punk you brands в далеком прошлом. Вместе с номером газеты вручалось, конечно, и приглашение на этот семинар. На мероприятие пришло 90% приглашенных, и это вылилось в несколько хороших проектов.

Сейчас у нас работает полноценный редакторский отдел — с планом публикации в нашем блоге и социальных сетях, со списком площадок, со сбором аналитики по реакции на те или иные материалы.

Чтобы о тебе узнали, надо для начала о себе рассказывать. Вот и всё.

Если хотите узнать, что будет завтра происходить в рекламной индустрии — участвуйте в рекламных фестивалях. Ключевое слово — «завтра». От фестивалей легко впасть в креативную эйфорию: обычные проекты будут казаться неинтересными, а все клиенты — тупыми. Просто фестивали — это про то, у кого концепт креативней и свежее, а жизнь — это про решение реальных коммуникационных проблем бизнеса.

Поэтому на фестивалях полно «фейков» — нереализованных концепций для выдуманных или реальных клиентов. Загуглите «креативная реклама клея» или «печатная реклама Lego» — 90% этих принтов и роликов никогда не выходили в эфир.

Фестивали упорно декларировали, что фейки вне закона, бывали даже громкие случаи разоблачений фейкоделов и лишения их наград — но это случалось редко. Нам даже показалось, что фестивали на самом деле вовсе даже не против фейков, хотя мы всячески отгоняли от себя эту еретическую мысль.

Возникла идея сделать фестиваль «наоборот» — такой, куда принимаются только фейки. Мы были уверены, что у любой мало-мальски сформированный креативной команды их будет очень много. В 2011 году запустился первый «Фейкстиваль» — он был еще маленький, чисто онлайновый. Но к завершению мы собрали около полутора сотен работ и выбрали из них лучшие.

Индустрия отреагировала на новый фестиваль весьма благосклонно! Работы присылали не только уже знакомые нам ребята из дружественных агентств (помните, что нетворкинг рулит?), но и совершенно незнакомые. Это вселяло надежду.

На следующий год мы провели «Фейкстиваль» уже в офлайне — в горах Алтая, на реке Катунь.

Сняли веселый промо-ролик, объясняющий суть затеи, разослали приглашения в агентства, законтачились с образовательными учреждениями — «Британкой», Высшей школой брендинга, «Икрой». И понеслось!

Следующий «Фейкстиваль» уже был в Риге, в Латвии. Да, небольшое сибирское агентство провело рекламный фестиваль в Риге, собрав в жюри буквально весь цвет российской рекламной индустрии. И мы этим гордимся!

Дальше мы делали «Фейкстиваль» в Сочи, на Розе Хутор. А потом шарахнул кризис, и мы ушли обратно в онлайн, о чём не жалеем.

Сейчас «Фейкстиваль» — это такой тёплый ламповый конкурс для увлечённых. У нас есть планы вернуться в офлайн, мы думаем и работаем над этим.

Однажды я сидел в офисе у клиента, в огромном кабинете с большим лакированным столом. Передо мной сидело трое крепких парней: двое слегка весёлые, в пиджаках и расхристанных сорочках, один — сдержанный и напряженный, со сверлящим взглядом. Двое — владельцы полукриминального бизнеса. Сверлящий — безопасник. На столе передо мной лежал мой айфон, где я предусмотрительно включил диктофон, чтобы записать разговор. А разговор шел на повышенных тонах.

Двое веселых ребят в пиджаках хотели, чтобы мы делали проект, «пока им не понравится». Я же настаивал, чтобы клиент оплатил полагающиеся деньги за уже сделанную работу, и что без дальнейшей оплаты правки вносить мы не будем ибо и так уже превысили все разумные и неразумные лимиты (в том числе и прописанные в договоре). Один из владельцев слегка наклонился ко мне и сказал:

— А, ну раз так... Значит, к вам в офис заглянут ребята, пощекочут чуть-чуть битами вас, компьютеры поправят. Как вам такой расклад?

Расклад был так себе. Раньше мне приходилось выдерживать немало сложных разговоров с клиентами, но прямую угрозу физической расправы я слышал впервые. Стало страшно. Почти не понимая, что сам говорю, я кивнул на сидящего прямо напротив меня угрюмого «безопасника» и сказал:

— Чего-о-о-о?.. — протянул один из пиджаков. У «безопасника» брови поползли вверх, он привстал со стула.

— Увольняйте его, — говорю. — Потому что он не проверил, кто я и откуда, кто у меня друзья и родственники, и не сказал вам, а вы кидаете такие гнилые понты. Нельзя так. Сначала надо все разузнать, а потом думать, как беседовать. Вы не подумали, ваш «безопасник» налажал. Давайте я сделаю вид, что я этого не слышал, и мы закончим беседу мирно.

Пиджаки смотрели на меня удивленно, угрюмый же сверлильщик стал еще угрюмее, его глаза превратились в щелочки, скулы напряглись. Я понял, что это идеальный момент, чтобы уйти. Сгреб айфон со стола, быстро встал и вышел. Меня трясло, в ушах стучало.

Проект мы прекратили, выслав все сделанные на данный момент файлы еще раз в архиве. Оставшуюся часть денег нам, правда, так и не заплатили.

Это был не единственный случай, когда мы «увольняли» клиента. Правда, обычно всё сводилось к фразе «мы с вами, к сожалению, дальше не сможем работать». Причины были всегда одни и те же: сотрудничество зашло в тупик из-за взаимного непонимания и несовпадения вкусов на уровне ДНК, либо из-за нежелания клиента платить вкупе со стремлением получать все побыстрее и побольше.

От претензий и непоняток нас защищает договор. Когда-то мы адаптировали его из договора «Студии Лебедева», гулявшего по сети в конце 2000-х. С тех пор каждые пару лет обновляем. Это как каталог «Ядовитые грибы», где каждая внесённая позиция — это чья-то смерть, только в рамках отдельно взятого агентства.

Каждая внесённая в договор правка, каждый новое придуманное к нему отдельное приложение (бриф, промежуточный акт, передача авторских прав, чек-лист и так далее) — это менеджерские слезы, обкусанные локти директоров и новые седые волоски на головах учредителей. Мы даже как-то написали статью про наш договор.

Клиенты, правда, иногда возражают против некоторых пунктов. Например, против того, который позволяет автоматически завершить проект при долгом молчании клиента. Но мы объясняем, что проект всё же когда-то придётся завершить. Хотя всякое бывает.

Мы придерживаемся принципа, что любые недопонимания лучше решать неформальным переговорами, а в договор друг друга тыкать только в крайнем случае.

При таком подходе до суда у нас дошло лишь однажды: клиент не захотел оплачивать уже сделанную работу, на ходу меняя условия задачи, а потом и вовсе начал нас троллить. На одной конференции он начал задавать «смешные» вопросы из зала и насмешливо уточнять, что подписанную копию договора мы не получим. Мы подали иск. Суд еще идёт, и когда он закончится, мы обязательно про него расскажем — это увлекательнейший опыт.

Сейчас в агентстве работает 26 человек в двух офисах — в Барнауле и в Новосибирске. Есть представительство в Москве и ещё одно в Нью-Йорке. Нет, про Нью-Йорк не фейк: команда бывших рекламщиков занимается там своим стартапом, но, если нужно, может сходить за нас на встречу с клиентом или получить награду самого престижного конкурса по дизайну упаковки на церемонии в Музее Гуггенхайма.

Мы относим себя ко «второй волне» брендинговых агентств. Первая — это агентства, появившиеся 20-25 лет назад и сейчас выросшие до настоящих «монстров»: DDVB, DepotWPF, Mildberry и так далее. Они запросто работают с мировыми и федеральными брендами, проводят исследования любых масштабов, очень активны в плане PR, они давно и надолго. Их не больше 10 штук в стране.

Вторая же волна — это агентства поменьше, возникшие примерно 10-15 лет назад и таких, по ощущениям, 20-30. Как мы поняли, что принадлежим именно к этой волне? Нас стали приглашать в федеральные тендеры, где не скрывался состав участников. И еще два наших проекта в 2013 и 2015 годах попали в список «Новые российские бренды» журнала Forbes.

К слову о тендерах: первые приглашения в федеральные тендеры пошли примерно через 2-3 года после нашего открытия. Их бывает стабильно несколько штук каждый год, мы стараемся подходить к ним избирательно, не ставя участие в них на поток.

Во-первых, мы просим плату за участие — небольшую, но хотя бы окупающую затраченные ресурсы. Во-вторых, прозрачный состав участников и заранее известные критерии оценки — залог того, что тендер не сделан «под своих». И в-третьих, бренд должен быть все же известен нам хотя бы минимально — тогда не так обидно проигрывать.

Несколько раз мы выигрывали тендеры под строгим-строгим NDA (это соглашение о неразглашении информации), когда нельзя было нигде упоминать не то что название клиента, но даже сам факт существования NDA. Обидно, конечно, не иметь возможности повесить на сайте известный во всей стране или мире логотип. Но кайфа от таких проектов было достаточно, платили тоже неплохо.

Несколько раз при проигрыше тендера мы получали столь грамотный фидбек — в виде презентации, с разложенными по полочкам критериями оценки и развернутыми комментариями! — что вся горечь от упущенного проекта перекрывалась многократно.

Сейчас в команде, кроме дизайнеров, ретушеров и арт-директоров, есть копирайтеры, маркетологи и аналитики. Перед началом проекта мы «копаем землю» — изучаем среду, потребителя, читаем обзоры индустрии, ищем гипотезы и вытаскиваем инсайты.

Если данных недостаточно, предлагаем клиенту отложить старт работ по брендингу или рекламной кампании и провести сперва развернутое исследование — для этого мы наладили отношения с несколькими исследовательскими агентствами и прокачали соответствующие экспертизы внутри себя.

Так когда, собственно, случился переход от дизайн-студии к брендинговому агентству? Сложно сказать, но, кажется, это произошло в тот момент, когда мы стали предлагать клиентам не просто сделать то, что они просят, а еще и то, что им на самом деле нужно. Клиент просит сделать рекламный баннер? Но ведь сначала лучше продумать общий посыл бренда и исправить внешний вид товара. Клиент просит сделать рестайлинг магазинов? Но мы понимаем, что это ему не поможет — сначала бы неплохо провести исследования рынка, чтобы понять, чего хочет потребитель.

Нужно отдельно сказать, что и клиент сейчас изменился: если раньше чаще просили сделать что-то определенное (логотип, вывеску, баннер, рекламный ролик), то теперь щас просят просто решить какую-то проблему: товар не продается, продается плохо, нет плана выхода на новые рынки, нет единого понимания компании у сотрудников и т. д.

Есть подозрения, что к этому привела новая экономическая реальность, начавшаяся вместе с негативными явлениями в экономике, хотя это неточно. Возможно, клиенты повзрослели, перестали считать себя экспертами во всём и стали больше доверять специалистам по коммуникациям. Впрочем, у больших компаний для этого существуют огромные отделы маркетинга, которые, напротив, формулируют задачи предельно конкретно.

Сложно ли работать со всей страной и зарубежьем из Сибири? И да, и нет. С одной стороны, как мы уже упоминали выше, нас тут «лучше видно». С другой, клиенты часто говорят что-то вроде: «Ой, мы и не думали, что надо поискать подрядчика в регионе. Как-то привыкли, что такие работы только в Москве!» Сейчас соотношение региональных и федеральных клиентов у нас колеблется примерно в пропорции 50/50.

Кризисные явления в экономике мы чувствуем с опозданием в несколько месяцев: все резкие скачки национальной валюты, санкции и тому подобные потрясения аукаются в снижении количества входящих заявок и заморозке по уже достигнутым договоренностям. Конкуренты тоже не дремлют. Впрочем, мы не чувствуем конкуренцию в своем регионе, в основном играем на поле столичных агентств.

Что мы планируем на будущее? Делать ещё больше и лучше, затрагивая не только дизайн и коммуникацию, но и маркетинг и продажи в широком смысле: влиять на продуктовые линейки клиента, ценовую политику, выстраивать весь смысл продукта и доносить его до потребителей. Ну и, конечно, веселиться!

Есть ли будущее у брендингового агентства из региона? Сейчас, по прошествии 10 лет с момента основания, уверены, что всё-таки есть.

Клиент однажды сказал: «Вы сдали работу раньше, чем обещали. Наверное, мало поработали. Поэтому и денег получите меньше». Переубедили.

На стажировку просился товарищ, присылал концепты с расчленёнкой. Не взяли. Назавтра в офисе погас свет. Он перерезал провода в щитке! Как мы узнали, что это именно он их перерезал? Он сам позвонил на офисный сотовый и сказал: «Я вам тут провода перерезал... до свидания!»

Клиенты: «Не будем с вами работать, потому что вы не делали ничего по нашей сфере». Тоже клиенты: «Не будем с вами работать, потому что вы слишком много работали с нашими конкурентами и слишком много знаете о сфере!»

Из отзыва клиента: «Кокаинщики, спасибо, вы отработали на ура!». Потом мы долго называли друг друга кокаинщиками. Хотя сидим, конечно, на героине.

Один раз клиент попросил сделать ему не сайт, а «набор веб-страничек», потому что ему сказали, что это стоит в 10 раз дешевле, чем сайт.

Самая смешная шутка, которую мы слышали от клиентов: «Давайте вы сейчас нам сделаете задёшево, зато потом мы вас проектами завалим!» Не завалят. К несчастью, проверяли неоднократно.

Один раз клиент прислал нам в подарок дорогущие кофеварку, чайник и семидесятидюймовый телек! Оказалось, что это косяк службы доставки и телек предназначается не нам.

Однажды наши арт-директора полетели на встречу с клиентом в Москву. Встреча оказалась в Новосибирске. В конфуз ввели две вещи. Первое: от клиента сначала писал человек из Новосибирска, а потом вдруг стал писать человек из Москвы. И второе: в Москве существует точно такой же адрес, только он находится на задворках.

К счастью, это была не единственная запланированная встреча в Москве, так что всё равно прилетели не зря. А клиенту перезвонили, посмеялись и уже через неделю благополучно встретились там, где и полагалось.

Один раз мы придумали рекламу, в которой упоминался один из древнегреческих богов. Клиент сказал: «Вы что, охренели, я же верующий!» Концепцию не принял, проект на этом завершили.

Один раз нам прислали резюме: «Я хочу у вас работать, ну там генерить разное, только по ночам, потому что днем у меня есть основная работа!» Днём человек работал в одной политической партии.

На Facebook есть девушка по имени Алиса Фокина, у которой в графе «место работы» написано, что она работает нашим креативным директором. Мы не знаем, кто это.

В Германии пару лет назад одна предприимчивая особа открыла агентство Punk you brand. Она решила не мелочиться и в качестве логотипа тоже взяла наш. Запустила сайт, выступала на конференциях с лекциями. Мы обнаружили это и сделали в Facebook пост с упоминанием этой особы. Через три дня наш «немецкий филиал» был оперативно «закрыт» — пропал сайт и страницы в социальных сетях.

Один раз клиент потребовал включить в договор пункт о безусловном штрафе в $1 млн, если «в процессе утечёт его технология». Мы отказали, и проект не состоялся.

За 10 лет существования мы сменили 7 (семь) разных офисов.

Самая бомбическая наша «внутряковая» история — про собачью лапку. Когда-нибудь мы обязательно ее расскажем. Но не здесь.