Начать совершенно новую жизнь. Интервью с профессиональным спортсменом, ставшим программистом

У каждого свой путь в ИТ. Мы поговорили с человеком, который пришел в него из большого спорта, причем достаточно поздно (за тридцать). Ярослав Кошкарёв, мастер спорта по волейболу, бывший член сборной России по пляжному волейболу, бывший тренер молодежной сборной России по пляжному волейболу, обладатель медалей престижных международных турниров однажды проснулся и понял, что хочет начать все заново в совершенно другой сфере. О детских мечтах, плюсах и минусах жизни в спорте, самообразовании для программистов и о том, как войти в ИТ с первой попытки, Ярослав рассказал своему коллеге из Kaiten.

– Как развивалась спортивная часть твоей карьеры?

– В спорт я пришел в 12 лет, попал в юношескую команду ЦСКА. Учился в общеобразовательной школе и по вечерам ходил на тренировки. Окончив школу, поступил в институт. Приблизительно в это же время меня взяли в команду мастеров ЦСКА. С одной стороны можно сказать, что мне очень повезло – выступление за эту команду шло в зачет службы в армии. Но, к сожалению, не обошлось и без минусов – служба и учеба не особо совместимы. Проучившись полтора года на юридическом факультете РГСУ, я благополучно забросил учебу. Продолжил играть в ЦСКА, а после окончания службы перешел в пляжный волейбол – успехи там были гораздо выше. Мы с напарником неплохо выступали на молодежных соревнованиях, занимали призовые места, брали разные медали: первое и второе место на Чемпионатах Европы, третье место на Чемпионате мира.

Долгое время, на протяжении примерно 10 лет, с 21 до 31 года, я выступал за сборную России. Как обычно проходит жизнь пляжного волейболиста? Октябрь – отпуск, а начиная с ноября живешь на сборах. Каждый месяц режим такой: три недели сборов, сидишь, тренируешься; неделя – в Москве дома. Это продолжается где-то до апреля, а с апреля по сентябрь порядка 15 международных турниров по всему миру. Турнир длится 4-5 дней. Отыграл в одной стране – полетел в другую. Играешь где-то 3-4 турнира подряд, абсолютно не бывая дома. Потом неделю проводишь дома – тренируешься, отдыхаешь. И дальше полетел в очередной тур.

В таком режиме у меня пролетело около 10 лет. Дома почти не бываешь, постоянные тренировки и игры. Это было очень насыщенное время, можно было многое в мире повидать. Ведь пляжный волейбол проводится на всех континентах: в Австралии, Латинской Америке, Северной Америке и т. д.

– На что ты променял!?

– Я мог быть тренером! Мне предлагали. Сначала я три месяца тренировал молодежную сборную России. Мне предложили продолжить — отказался. Спустя пять месяцев позвонил тренер главной сборной России и сказал: «Слушай, давай ты будешь вторым тренером, будешь мне помогать, ездить». Это было очень заманчивое предложение – коллектив был замечательным, а главный тренер – огромный профессионал. Сейчас я бы мог так же ездить каждую неделю. Это было нереально! Но об этом я вообще не жалею. За 10 лет поездок они стали мне выше крыши.

– Да, когда особо никуда не ездишь, кажется: круто!

– А когда этого уже чересчур, думаешь: дома классно, никуда не хочу. Если взять отпуск, сидишь дома и никуда не хочется. Жена зовет: «Давай куда-нибудь поедем». Не, неохота! Конечно, это было насыщенное время, было классно.

– Это совмещалось с семьей?

– Да, мы с женой начали встречаться достаточно рано, где-то в 20 лет. Она тренер, тренирует детей в спортшколе. Поэтому она хорошо понимала мой образ жизни как спортсменка.

– Она путешествовала вместе с тобой?

– Нет, она была дома. Многие европейцы, австрийцы, немцы берут с собой семьи на сборы и некоторые турниры, но у нас все это не приветствовалось.

– Их спонсируют?

– Нет, семьи спортсменов ездят за свои деньги. А у нас даже за свои деньги это было не принято. Многие тренеры говорят, что таков менталитет русского человека: ему надо работать, нельзя расслабляться. Европейцы да и другие иностранцы любят после тренировки или вечером за ужином выпить 0,33 л пива. А у нас считается, что если выпить 0,33 л пива, то захочется еще и сложно будет остановиться. Правда, последние годы ситуация изменилась, порядки стали менее жесткими и более прогрессивными.

Один тренер из ЦСКА, олимпийский чемпион, рассказывал, что провел опыт. На ужин он разрешал всем заказать бокал пива. В итоге это закончилось тем, что люди стали приходить со своими баклашками пива и когда никто не видит, подливали в эти стаканы. Опыт не увенчался успехом.

– Какие у тебя профессиональные достижения?

– Чего-то «мега» я не достиг. «Мега» для спортсмена – это медаль на Олимпийских играх или Чемпионате мира. Брали с напарником медали на этапах Чемпионата Европы, на международных соревнованиях. Были и золотые, и серебряные, и бронзовые. Эта система один в один как в теннисе, когда весь год играют рейтинговые турниры. С этих турниров у меня есть медали разного достоинства, но с Чемпионата мира или Олимпиады – нет.

Было обидно, когда в 2012 году в Лондоне была Олимпиада, мы с напарником шли десятыми в мировом рейтинге. Олимпиада в июле, а у меня в январе начала сильно болеть спина. Оказалось, грыжа спины. Из-за этого начала отниматься нога. Я не мог играть год, хотя мы надежно попадали на эту Олимпиаду. Основные проблемы со спортом у меня были в плане здоровья. Перед лондонской Олимпиадой — это грыжа спины, ее я победил, но следующей стала неприятная история с коленом. Бежал на корте, оступился, нога чуть-чуть переразогнулась. Сделал одну операцию в Москве, и прямо во время операции хирург говорит мне:

– У нас для тебя две новости: хорошая и плохая.

– Давай хорошую.

– Все связки целы, мениски – тоже.

– А плохая?

– Мы не понимаем в чем проблема.

У меня нога просто не сгибается! Говорят: «Наверно, вот это. Мы сейчас это вырежем и должно быть норм». Проходит месяц после операции. Нога начала сгибаться, а приседать на ней я не могу, боль дикая. Ничего не меняется. Через три месяца снова к ним, они делают следующую операцию. Во время операции говорят: «Тут, похоже, остался рубец от первой операции. Он чуть-чуть мешает сгибаться, из-за этого болевые ощущения». Вырезали – ничего не поменялось.

В итоге я поехал в Германию, и там хирург сказал: «У тебя тут куска хряща нету. Вставим сюда имплант». Сделали – после этого месяц был на костылях, ничего не делал. Восстановился, но болевые ощущения продолжались. В 29 лет я пропустил уже полтора года. Наверстать было достаточно тяжело, особенно с постоянной болью, которая никуда не уходила. После этого я два года поиграл, но когда ты был на мировом топ-уровне, а сейчас гораздо хуже, ты уже понимаешь: годы, возраст. Наверно, можно было вернуться и что-то доказать. Но надо было сутки проводить в спортивном зале, на кортах, играть в волейбол, без семьи.

Валяясь с костылями, я параллельно начал тыкать в разные обучающие сайтики по программированию. И подумал: это очень интересно. Когда я восстановился и продолжал играть, по вечерам я сидел и пытался что-то выучить. Ресурсов по обучению – масса. Code School, Code Academy, просто немерено. Но на самом деле материал дается очень посредственно, по верхам. По сути, изучаешь потихоньку синтаксис, но ничего особенного.

– Откуда вообще этот интерес? Как ты к этому пришел?

– На самом деле в детстве у меня были две мечты. Друг отца был программистом, и мне всегда казалось, что это мегакруто. Но больше я хотел стать спортсменом. Сначала меня отвели в теннис, но 11 лет для тенниса было поздно. Я все время смотрел на профессионалов и завидовал. В итоге со спортом получилось. Но когда у спортсмена дело подходит к 30 годам, волей-неволей начинаешь задумываться, чем заниматься дальше. Я начал читать много разных книг: по экономике, по истории – начал нащупывать, что интересно.

А потом вспомнил про ту свою мечту. Нашел старую книгу по Pascal, потыкал и на год забросил. Потом нашел все эти курсы и начал их изучать. Было мегаинтересно, особенно когда дошел до ресурса freeCodeCamp. Делаешь разные проекты – кайф. Особенно когда доходишь до уровня, когда можешь какую-нибудь простенькую игрушку запилить, она в браузере покажется и все будет выглядеть неплохо. Через какое-то время залезаешь в код и понимаешь: чтобы что-то исправить, нужно почти весь код переписать. Но это был такой кайф!

– Эти обучающие ресурсы по онлайн-программированию дали тебе быструю возможность что-то сделать?

– Да. Я прекрасно понимаю, что с такими знаниями я бы пришел на собеседование, но никто даже близко не взял бы меня. Но умение сделать что-то более-менее полезное – это, наверно, уже Hexlet. На этом ресурсе речь уже не про синтаксис языка, а объясняются фундаментальные вещи. В голове потихоньку формируется понимание: что, зачем, почему. Много практики, плюс есть проекты, благодаря которым Github-аккаунт наполняется боевыми проектами. Многое из курсов Hexlet взято из книги «Структура и интерпретация компьютерных программ» (СИКП). Книга классная, я ее пока не закончил – три главы. Конечно, надо это довершить.

– Где у тебя случился момент, когда ты понял: «Программирование – это мое»? Как я понимаю, Hexlet – платная программа, ты за нее осознанно деньги платил?

– Да, но у меня все совпало по срокам. Была прикольная история: я доиграл сезон, и мы с другом сделали небольшой бизнес – школа пляжного волейбола. Мы популярны в этой сфере, и естественно, к нам пошел народ. Последний год я съездил только на три мировых турнира, график был не особо напряженный, и по вечерам мы тренировали любителей – дело достаточно прибыльное.

Параллельно с этим, зная HTML, я взял WordPress и сделал нам достаточно функциональную визитку. Школу пляжного волейбола сложно назвать бизнесом, потому что если ты не будешь тренировать, прибыли не будет, потому что люди идут именно к тебе. Можешь нанять каких-то тренеров и сказать: «Вот моя школа волейбола, приходите» – а будут тренировать какие-то непонятные люди. То есть это бизнес постольку поскольку. Пока ты тренируешь – это бизнес, как только ты закончишь тренировать – все, бизнес закрылся.

Я закончил со спортом и дал себе год, чтобы по вечерам тренировать в этой школе пляжного волейбола, а все утро и день учиться. Тогда я нашел Hexlet – это было в ноябре. Я закончил свою карьеру, передохнул пару месяцев и в ноябре-декабре начал "долбить" Hexlet утром и днем, по вечерам тренируя любителей. В таком режиме прошло где-то четыре месяца. Закончил все их проекты. Потом как раз предложили тренировать молодежную сборную. Поездил с ребятами три месяца по сборам и турнирам, а по вечерам чуть-чуть решал алгоритмы и структуры данных, чтобы не забывать. Ну и «СИКП» продолжал. То есть с Hexlet я уже закончил.

Мне Кирилл Мокевнин (прим.: Co-Founder/CTO в Hexlet) сказал:

– Давай, иди. Уже давно надо было идти по собеседованиям.

– Я не могу, я пообещал людям три-четыре месяца тренировать сборную.

– А что тогда делаешь?

– Да решаю алгоритмы, структуры данных и «СИКП» продолжаю ковырять.

– В принципе, норм. Давай, но не затягивай.

Вот так и получилось. А я как раз тренировал молодежную сборную к Чемпионату Европы. Мы были в Анапе и играли Чемпионат Европы в России. И позвонила девушка, HR, уже не помню, как ее звали. Как раз после нее у нас с тобой было собеседование.

– Наша коллега позвонила?

– Да. Когда она позвонила, я как раз был на Чемпионате Европы. Мы с ней где-то полчаса поболтали и договорились на следующей неделе, в пятницу, на собеседование с тобой по Skype. Получается, я прилетел в понедельник или вторник в Москву; три дня походил – мне надо было закрыть всякие документы и бумажки по тренерским делам; в пятницу собеседование, и в понедельник на следующей неделе я вышел к тебе на работу.

Так реактивно все получилось. Я настраивался, что сейчас буду ходить по собеседованиям, обойду их, никто меня брать не будет, поэтому передохну месяцок-два – а все так реактивно сложилось. Оп – и я вот тут!

– После Hexlet это был первый оффер, и ты на него пошел?

– Да. Я сделал себе резюме на Headhunter и думал, что буду потихоньку откликаться, ходить, собеседоваться, но не успел.

– То есть ты думал, что будет какой-то процесс, а ты отучился и сразу попал на работу?

– Да, так неожиданно получилось. Но это классно.

– У тебя уникальная ситуация: ты работаешь не в офисе, а удаленно. Были ли у тебя какие-то опасения в связи с этим?

– Были опасения как раз из-за удаленной работы. В чатах Hexlet многие писали, что удаленная работа не подходит совсем зеленым джуниорам, потому что нужно бегать и просить объяснить тебе то и другое, что не получается. В этом плане было страшновато: первая работа – и сразу удаленно. Но в итоге ты позже ввел коллаборацию, и мы с ребятами стали общаться гораздо плотнее. В любой момент можно написать, спросить, если что-то непонятно. Конечно, не дергать по поводу и без, но при необходимости можно посоветоваться. Это здорово. В этот момент понимаешь, что нет никакой разницы, сидеть всем вместе в каком-то помещении или переписываться с ребятами. Спокойно задал вопрос – получил ответ. Все очень конструктивно.

И я просто боялся, потому что это совершенно другая сфера. По сути, я никогда не работал. Играть в волейбол – это большое хобби. Да, потом я тренировал, но когда ты в какой-то сфере разбираешься на 100% и можешь ответить на любой вопрос, тренировать несложно. Я с 12 лет долбил по этому мячу – естественно, я могу рассказать людям, как правильно по нему долбить.

А это, по сути, первая работа. Иногда я спрашиваю жену, что бы я сейчас делал, если бы не работал. Наверно, то же самое – писал бы что-то за компьютером. Конечно, к вечеру пятницы, когда устанешь, иногда бывает тяжеловато. Но по сути днем ты занимаешься любимым делом, продолжается хобби. Конечно, это только спустя 5-6 месяцев работы – первое время все страшно, постоянная нервотрепка – это не получится, это делаешь медленно, скоро тебя уволят за то, что ты супермедленный. Вот это постоянно крутится в голове, и от таких нервных мыслей устаешь.

– На какую позицию тебя взяли?

– Джуниор. Главное слово: зеленый джуниор!

– Сколько ты уже в новой профессии?

– Почти два года.

– Что было самое сложное? Что удалось успешно решить?

– Самый большой страх за последнее время был по поводу Featureban (прим.: игра симулятор канбан-метода). Когда большая задача, и ее надо как-то начать делать. Это нереально страшно. Когда коллеги включились на этапе анализа, тогда все стало нормально, – сделали детальный план. Но коллаборация получается не со всеми коллегами одинаково хорошо. В общем, страшно взять какую-то очень большую задачу и правильно ее проанализировать. Но если анализировать и планировать вместе с более опытными коллегами, все получается.

Еще один случай – когда нужно было первый раз залезть в хранимые процедуры (прим.: код, который выполняется на стороне базы данных) и что-то там поправить. Я очень долго не мог сделать console log (прим.: вывод информации на экран для диагностики проблемы), просидел с этим полдня.

– Это тебя сильно расстроило?

– Нет… Не знаю, когда что-то долго не получается и ты долго с этим бьешься, скорее возникает злость. Потратил полдня на такую мелочь. Начинаешь нервничать: давно должен был начать что-то делать, а тут…

– Ты в основном пишешь на JavaScript?

– Да.

– Что именно ты делаешь, с какими технологиями соприкасаешься?

– Наш проект полностью на JavaScript. На бэкенде у нас Node.js, база данных Postgres, на фронте React и Redux.

– На каких участках ты занят? Чем-то узкоспециализированным?

– Нет, если есть задача – ее нужно сделать на всех этапах. Если нужны изменения в базе, в контроллере на сервере, визуальные изменения в UI – это полная задача, и это самый кайф. Потом, ты полностью самостоятельно реализуешь какую-то фичу и сам за нее ответственен. Ты никого не ждешь и полностью ей занимаешься.

– Выражаясь модными словами, это full stack?

– По сути, да. Одна из самых интересных задач, с которых все началось, – это Slack-бот.

– Расскажи поподробнее об этом. Что именно ты сделал? Какая задача тебе особенно понравилась?

– Первой большой интересной задачей был Slack-бот. Это было действительно интересно. Сейчас по нему приходят запросы, что означает, что люди им пользуются. И он действительно помогает, нам приходят оповещения. Многими функциями мы не пользуемся, но когда народ просит добавить в Slack какие-то быстрые действия, это значит, они этим пользуются, и это такой кайф! Это была огромная и интересная задача.

Самые интересные задачи – это те, которые затрагивают изменения не только в UI, но и какую-то логику на сервере, какие-то изменения в базе данных. В таких задачах испытываешь кайф от того, что ты полностью сделал что-то непростое. Запилить или поменять что-то в UI на React воспринимается уже не так интересно.

Конечно, первое время, когда ничего не понимаешь, было иначе. Помню, первое время я писал тесты, потом занимался ботом, потом наравне с другими ребятами начал забирать задачи из бэклога. Первое время они казались очень непонятными, страшными. Когда я видел, что нужно добавить маленькую корректировочку в UI или пару предложений с объясняющим вопросиком, или tooltip, – все это было страшно неизведанно, и это было круто. Но постепенно все то, что касается UI, уже не вызывает трепета, зато классно, когда нужно сделать что-то на других ступенях: базы данных, контроллеры, UI – все вместе. Вот это класс.

– То есть ты получаешь больше удовлетворения, когда делаешь задачу полностью, а не какую-то часть?

– Да, это особый кайф.

– Какую функцию выполнял тот бот, про который ты рассказывал?

– Основная его функция – нотификация пользователю. В нашем основном проекте в Kaiten мы передвигаем задачи в определенную колонку. Если мы подписались в Slack на события из этой колонки, то нам будут приходить уведомления. Это было первоначальной задачей этого бота, а дальше добавились другие функции. Очень полезно, как мне кажется, когда мы копируем ссылку на задачу в Kaiten, эта ссылка обрабатывается и нам показывают все основные моменты задачи: теги, описания и много разной информации.

Потом мы сделали, что прямо из Slack можно что-то делать с этой карточкой: добавлять чек листы, выставлять сроки выполнения, писать комментарии, что-то менять в карточке. Необязательно заходить в Kaiten, многие вещи можно сделать прямо из Slack.

– Если суммировать, получается, что это взаимодействие интерфейса с основным продуктом. Через бот получаешь сообщения о событиях и можешь реагировать на них оттуда же, не переходя в основной инструмент?

– Да.

– Расскажи теперь про саму компанию. Что она делает, как устроены процессы, как ты в них встроился?

– Наша компания занимается продуктом, цель которого – наладить процессы и увеличить продуктивность других компаний. Когда я только начал смотреть Headhunter, я увидел, что во многих вакансиях упоминаются два слова: Agile и Kanban. Тогда я даже близко не представлял, что это такое. По сути, с помощью нашей программы компания может эффективно выстроить свои рабочие процессы, тратить меньше времени на всякие митинги и совещания и стать гораздо эффективнее.

Моя жена работает в государственной структуре, и у нее в школе постоянно происходит треш, когда надо обегать кабинетики, узнавать, кто что сделал, почему это не готово, сколько дней ты этим занимаешься – никто ничего не знает. Что делать? Я ей говорю: повесьте доску, разграничьте ее как-нибудь по отделам, лепите на нее стикеры, и у руководителей отделов будет хоть какое-то представление. Потому что невозможно постоянно бегать и всех спрашивать: чем вы заняты? на каком этапе находится задача?

Наша программа позволяет полностью визуализировать все рабочие процессы компании за счет того, что у нас есть одна штука, отличающая нас от других проектов похожего плана – это пространство, на котором может быть много досок. В такой системе можно очень классно визуализировать все процессы, причем на разных уровнях. Можно привязать доску к другому пространству. Мы даем все возможности для того, чтобы видеть все, что происходит в компании, и контролировать это.

– Ты сейчас работаешь над этим продуктом?

– Да.

– Как организована работа в вашей команде, сколько вас?

– В данный момент у нас работает 4 разработчика, и сейчас наши процессы встроены довольно эффективно. За этот год многое у нас в команде поменялось. В самом начале было время, когда были большие завалы по критическим багам, что-то надо было сделать срочно. В работе могло находиться очень много задач. Тогда казалось, что это правильный путь: быстрее забрал – следующее, следующее, – в работе полный бардак, задач миллион, что-то доходит, что-то блокируется, не дойдя до готовности. Тогда казалось, что это эффективно: мы пашем, что-то делаем, стараемся все делать быстрее.

Но это контринтуитивно. Тебе кажется, что возьмешь много задач, будешь делать, делать, а в итоге внимание рассеивается, постоянно переключаешься с одной на другую, и доходит до финала не так много задач. Если брать наш процесс, он очень сильно изменился где-то год назад. Наши политики стали достаточно строгими, количество задач в работе ограничилось, и потихоньку за счет этого ввелась коллаборация. Ребята стали охотно помогать друг другу, и все задачи, которые берутся, доводятся до конца.

Это момент, который на самом деле сложно осознать: чем меньше задач в работе, тем в итоге процесс эффективнее. Да, наш процесс достаточно строго выстроен. У меня есть, с чем сравнивать, с чего мы начали и где мы сейчас, и сейчас все гораздо эффективнее.

– То есть у вас внедрили жесткие ограничения по одновременному количеству задач в работе, и это сподвигло вас больше сотрудничать?

– Да, это сподвигло нас к тому, что мы с ребятами можем в любой момент созвониться и обсудить какие-то вещи, раньше этого и близко не было. Сейчас все стали друг другу помогать, звонить, говоря: «Я освободился, если ты не можешь что-то решить, посмотрим вместе». Да, в итоге это существенно увеличило скорость.

– Кто-то может прочитать эту статью, подумать, что он мечтал сделать так же, как Ярослав, и пойдет учиться самостоятельно или в Hexlet. Расскажи, стоит ли выбирать компанию исходя из процессов? Если бы ты выбирал компанию сейчас, на что ты бы сделал упор при выборе, понимая, как работают ее процессы?

– Здесь есть несколько составляющих. Помимо процессов, другой важный фактор – люди. Мне кажется, в первую очередь должен быть комфорт внутри коллектива, когда все друг друга понимают и у всех одна цель. Это самое главное.

По поводу процессов, да, это тоже очень важно. Я иногда смотрю Кирилла Мокевнина, создателя Hexlet, где он рассказывает про лучшие практики, процессы и все остальное. Наверно, надо обращать внимание, когда авторитетные люди рассказывают, что эффективнее и что лучше для развития. И когда он рассказывает все эти штуки, я смотрю и думаю: у нас так и построено. Уже давно не было такого, чтобы Кирилл сказал то, чего нет в нашей команде. Думаю, что при выборе можно ориентироваться на слова достаточно авторитетных людей в этой области и по их словам пытаться найти похожее место.

– Про людей понятно. Давай еще два-три момента, которые бы ты выделил.

– Однозначно, коллаборация.

– Отсутствие запретов?

– Да.

– Как у вас устроена субординация? Кто ваш начальник? Как это работает? Кто ставит тебе задачи?

– По сути, задачи нам ставят пользователи, а наш руководитель скорее фильтрует. Мы все знаем, что на определенные фичи и запросы есть частотность. Что-то люди просят больше, что-то – меньше. Естественно, у него есть эта информация, и за счет этого какие-то задачи у нас приоритизируются. А то, как у нас выстроены взаимоотношения с начальником, для меня очень комфортно. В спорте у нас была приблизительно та же история, когда нет слишком жесткой субординации и весь коллектив готовы сделать все для достижения цели.

У меня есть случай. Когда я играл в ЦСКА, там был один очень жесткий тренер, олимпийский чемпион. Он очень спокойно общался с людьми, постоянно разбавлял все юмором, но когда надо было сказать что-то жесткое, он это говорил, причем в шутливой манере. Это был второй год, ЦСКА потихоньку начал разваливаться, и какие-то люди начали уходить. У нас был один пасующий игрок, который думал, что он очень классно играет, хотя это было немного не так.

У нас построение, тренер нас построил и говорит ему: «Расскажу анекдот. Ферма, захудалое хозяйство, кушать нечего, все плохо. Собираются животные, начинают обсуждать: сена нету, лошадки говорят, что убегут, коровкам кушать нечего, они тоже убегают. Птичкам зерна не осталось, они тоже собрались улетать. У входа в дом лежит Шарик. У него спрашивают:

– А ты чего

– У меня перспектива есть.

– Какая перспектива?

– Да я тут слышал разговор хозяев, они говорят, что если все так дальше пойдет, мы у Шарика х… сосать будем».

Такие жесткие шутки – это классно. В обычном общении нет такой строгой субординации, но когда есть явные косяки, следует жесткое объяснение, но в шутливой манере. В итоге это приводит к большому комфорту.

– То есть важно обращать внимание на современные методы и практики, чтобы компания не жила старыми, директивными способами?

– Да, и тут тоже есть с чем сравнивать. Работая тренером и игроком, мы были привязаны к государственной структуре – спортивной федерации. Когда приходишь к начальнику, ты в основном приходишь на поклон, в разговоре с ними рамки очень жесткие, многого сказать не можешь. В сравнении с нашим общением это земля и небо. То, что происходит у нас, намного продуктивнее.

– Более дружелюбная среда помогает войти в профессию, верно?

– Так и есть.

– Классно, что ты приводишь корреляции со спортом. А как ты перешел из активного в неактивный образ жизни? У тебя был спорт, а сейчас целый день на кресле. Насколько это было тяжело?

– Я купил себе очень дорогой и удобный стул!

– Да, это решается просто!

– На самом деле, если брать эти полтора года, то минимум два-три раза в неделю у меня либо пробежки по вечерам, либо фитнес. Раз в месяц в выходной день я могу дойти до волейбола. Первое время у меня был промежуток порядка двух месяцев, когда я не занимался вообще никакой физической активностью. Организм постепенно привыкает к повседневным делам, и даже голова начинает гораздо хуже соображать. Начинаешь тормозить, снижается концентрация.

Лично мой вывод: если ведешь сидячий образ жизни, будь добр, делай еще что-нибудь физическое, чтобы было нормально со здоровьем. Все надо компенсировать.

– Ты не жалеешь в итоге?

– Ни капли.

– Было оправданно инвестировать в обучение свое время и деньги?

– Да, на 100%. Всю жизнь заниматься одним и тем же… Если брать спорт, тут очень небольшая область для передвижений и развития. Пребывать всю жизнь в одних и тех же рамках, может, для кого-то интересно, но мне всегда казалось: в этом я чего-то добился, и теперь могу начать совершенно новую жизнь, добиться чего-то и там. Мне кажется, такой подход интереснее.

Есть разные примеры. Моя жена какое-то время тренировала, потом пошла в одну компанию менеджером, а потом вернулась в спорт, сказав: «Мне это больше нравится». Может быть, это плохой пример, не всем нравится профессия менеджера. Лично мне хотелось чего-то более узкоспециализированного, потому что это интереснее.

Мне всегда казалось, что я могу начать совершенно новую жизнь и чего-то в ней добиться

Конечно, для каждого человека есть своя история, которая для него будет интересна. У меня было одно дело, и очень хотелось стать кем-то другим, заниматься чем-то другим. Я нисколечки об этом не жалею.

– Что бы ты посоветовал людям, которые сейчас находятся в раздумьях? Им хочется программировать, но они не могут определиться.

– Думаю, важно разобраться в себе. Если что-то действительно нравится, то вы все сможете. Но только при условии, что это очень нравится. А если «вроде бы сменил, а вроде бы скучно», то в таком ключе не надо ничего менять, а лучше делать то, что вы делаете. Но если вы нашли то, что вам очень понравилось, а текущий процесс уже не вызывает у вас позитивных эмоций, думаю, стоит менять и без оглядки идти и делать то, что вы хотите.

– Вернемся немного назад, к вопросу образования. Правильно ли я понимаю, что у тебя не было никакого математического образования?

– Не было. Я отучился курс на юридическом, а затем закончил спортивный вуз и получил спортивное образование.

– То есть твоя база – это большая целеустремленность и желание. Ты что-то сделал на HTML, тебе понравилось, и без какого-то матобразования все пошло-поехало?

– Да.

– То есть, даже если кому-то около 30, то на старте ему не надо идти в вуз?

– Думаю, смысл образования – научить тебя не каким-то практическим штукам, а научить твою голову анализировать, структурировать и мыслить. Конечно, есть мысль получить профильное техническое образование, но тут важно соотнести потерю времени и количество полученных знаний.