«- А ты, я гляжу, и подавать-то не умеешь, Шипов [официанту] Потапу. - Что за манеры, братец! Перед тобой сидят благородные люди, тре жоли, а не какие-нибудь... Срам!.. А ну-ка, воротись да снова, снова... Так... Скользи, скользи... А линии-то нет, нет, срам!.. Ну чистый скот, консоме... Это невозможно!.. Ах ты, господи, я не могу этого видеть, этого позора, этого скотства!.. Дай-ка сюда. И он выхватил из рук обалдевшего Потапа поднос и вдруг замер, затем медленно склонился вперед, одновременно вытягивая правую руку с подносом, словно лебедь крыло, и сделал мягкий, вкрадчивый шаг. Видишь, как рука идет? Видишь?.. Теперь гляди на ноги... Одна... за ней другая... След в след... Вот так. А не в растопырку, дурень.