Купола. Повесть Эльвиры Ясной. Часть 3

МАФИЯ

Как быстро летит это время, не удержать. Только еще звенела весенняя капель, и возвращались с юга птицы, как уже лето в разгаре, испепеляет беспощадным июльским солнцем, зноем. По улице города медленно, устало шла немолодая уже женщина.

Отягощенная объемными сумками и нелегкими думами, она изнывала от жары, но продолжала идти ломовой лошадью вперед, навстречу новым испытаниям и неожиданностям, которые раз за разом подкидывала ей судьба, и так всю жизнь, из года в год.

Мария Степановна Серебряная, так звали женщину, воспитывала в одиночку двоих детей. Пять лет как вдова, хозяйка небольшого, но прибыльного магазина, она предпочитала обходиться самым необходимым. В ее гардеробе было всего три рабочих костюма, она не любила косметику и прочие атрибуты обеспеченной жизни, но зато детям старалась отдавать всю себя без остатка, всю свою ласку и внимание, следовать любым их капризам, чтобы только они не чувствовали себя обделенными и несчастными, ведь потеря отца стала сильным ударом по их неокрепшим душам.

Старшему сыну, Мише, исполнилось четырнадцать. Это был неглупый, высокий юноша, который прежде был абсолютной гордостью матери. «Копия отца!», - то и дело поговаривала Мария Степановна, украдкой поглядывая на Мишку, который более всего на свете обожал возиться с какой-нибудь электроникой и мог пропадать в своей маленькой домашней мастерской целыми сутками, увлекшись очередным приборчиком собственной сборки. Он хорошо учился и не приносил в дом проблем. Но так было ровно до того момента, пока ему не исполнилось четырнадцать. А с того дня, Мишку как подменили.

Он из рассудительного, доброго юноши превратился в бесенка, дерзкого, озлобленного, на всех, и даже в своих родных, видевшего врагов. Мария Степановна сильно переживала по этому поводу, но изменить что-либо не могла, поэтому считала, что стоит просто пережить этот переломный период переходного возраста, и всё наладится само собой. Так думают многие родители, но, как правило, это попустительское отношение приводит потом к большим бедам.

Младшей дочке, Аленке, было еще только шесть лет. Эта юркая, смешливая девочка обещала стать с возрастом настоящей грозой района, уже сейчас она приводила в ужас своих воспитательниц в детском саде, которые не могли найти на малышку никакой управы, а каждое замечание в ее адрес всегда встречалось суровым материнским взглядом и яростной тирадой, отнюдь не в пользу воспитательниц.

Один два раза попробовав поговорить с Марией Степановной, воспитательницы решили и вовсе не соваться к ней, а Аленке предоставили широкое поле действий, где ни в чем, никогда она не знала ни отказа, ни порицания, что тоже не могло отразиться положительно на психике ребенка.

Вот так и жила эта семья. В течение всего дня мать трудилась, не покладая рук, а вечером крутилась, суетилась на кухне, чтобы приготовиться что-нибудь вкусненькое для своих ребятишек, чтобы создать атмосферу любви, мира и уюта, который и Мишка, и Аленка ценили всё меньше, и меньше. Сейчас Мария Степановна шла домой, предвкушая, как она устроит праздничный обед, ведь у нее сегодня день рожденья. Серебряная не стала приглашать друзей, да их у женщины уже много лет как не было, просто, посидеть в кругу семьи для нее было высшим счастьем.

Но, подойдя к дому, сердце почувствовало неладное. Что-то резкое, чужое, пугающее, еле уловимое каким-то шестым чувством, витало в воздухе. По мощным, черным следам тормозного пути, отпечатавшимся на асфальтированной дороге, можно было судить, что кто-то, зачем-то подъехав к самым воротам ее небольшого частного дома, по неизвестной причине умчался на всех порах, сильно выжав педаль тормоза.

Кто это мог быть? И что этому кто-то было нужно? Мария Степановна, с трудом унимая бешеный ритм сердца, подошла к воротам. Замок был взломан. Во дворе всюду встречались следы борьбы, отчаянной, но бессмысленной. Последней каплей в чаше рассудительного терпения стал ботинок Мишки, который сиротливо валялся на дорожке, ведущей к дому, будто бы некто тащил его с такой яростью, что мальчишка потерял даже обувь. Сомнения быть не могло, произошло что-то страшное.

Мария Степановна стрелой кинулась к дому, обежала все три комнаты, но сына не нашла. Дом был перевернут вверх дном, все ящики вывернуты, коробки, шкатулки, тайники, которые Серебряная так умело прятала, дабы не тратить время на походы в банк, теперь были опустошены. Сын пропал, все сбережения, в том числе и те, которые откладывались на зарплату работникам магазина, пропали тоже. Сердце пропустило удар, забившись в отчаянном темпе.

- В милицию! В милицию надо звонить!!! – Срывающимся от слез голосом, причитала она. – Аленка, то хоть в садике или…! – От ужасной мысли, что беда произошла и с дочерью тоже, на миг ввела Марию Степановну в оцепенение.

Но, понимая, что сейчас каждая секунда на счет, Серебряная взяла себя в руки. -

Ало. Ало! Милиция? Помогите, пожалуйста! У меня сын… сын пропал. Да не сбежал нет! Похитили его. Помогите, прошу, молю вас!

На том конце провода прозвучало сыто-ленивое «Ладно, приходите в отделение, а там посмотрим», и послышались гудки. Трубку положили. Серебряная не сразу поняла, что значат эти быстрые гудки, она еще с минуту что-то кричала в трубку, но после осознала, что ее все равно уже никто не слышит, и метнулась к выходу.

По дороге она раненой орлицей забежала в дет. сад.

- Аленка здесь?! Серебряную пугливо встретили воспитательницы и, зная ее непростой характер, просто молча утвердительно кивнули.

- Точно здесь?! - Точно, - нерешительно промямлила одна из воспитательниц, молоденькая девушка лет двадцати трех, - она уже и окно разбила, резвится.

Ну, как и обычно…. - Ладно! – Бросила Серебряная. – За окно заплачу. Следите за ней пристально. Никого чужого не подпускайте. Могу я на вас положиться? - Да, да, конечно.

– Не понимая ничего, согласилась девушка. - У меня сына похитили только что! – В отчаянии выдохнула несчастная мать и побежала дальше, в ближайшее отделение милиции. В отделении ее встретили сухо и безразлично.

- Заявление принимается только на третий день после пропажи. – В ответ на отчаянную тираду Серебряной, заявил представитель правопорядка. - А вдруг он у вас к другу пошел, а вы со своими истериками уже себе нафантазировали? У нас и без вас дел по горло.

- Да каким другом? Каким другом?! Говорю же вам, дом взломан, следы от машины непонятной, обувь Мишкина валяется, будто бы его волоком волокли!

- Ну, ладно, - махнул рукой он, - пишите заявление. - Что писать?! – На срыве вопросила Мария. - Ой! Каждый раз вам бешеным мамашам объяснять приходится. Имя, фамилия, возраст, приметы, там шрам или еще что. Как искать-то будем? Потеряшек вон сколько, и почти все мальчишки подростки, как ваш.

- У меня фотография его есть, - неожиданно вспомнив, что фото Мишки и Аленки она всегда носила в кармане у сердца, - вот, возьмите. Милиционер сонно взял фотокарточку и не глядя, кинул ее на стол.

- Хорошо, гражданочка, будем искать. Идите. - Точно будете? Если нет, я буду жаловаться! - А вот это вы зря, очень зря. – Угрожающе метнул полный брезгливости взгляд милиционер. – Идите!

Что было делать бедной Марии Степановне? Она, с огромным усилием воли, сдержала слезы и вышла вон. И только, оказавшись за пределами этого учреждения, на защиту которого так надеялась, дала волю слезам. А пока безутешная мать рыдала на остановке, уже знакомый нам лейтенант милиции поднял трубку телефона, набрал хорошо известный ему номер и произнес:

- Кореши, она уже была тут. Готовая. Даже давить на эту клячу не придется. Я в доле. Положив трубку, он вновь принял безразличный, вялый вид бесконечно уставшего от всего и вся человека. Мария уже выплакав все слезы, сидела на лавочке в каком-то страшном трансе.

Женщина с трудом осознавала, где она, и что происходит вокруг. Прохожие, видя ее блуждающий обезумевший взгляд, шарахались в сторону, даже не пытаясь спросить, чем помочь ей. Что делать? Эта мысль вихрем проносилась в голове, но найти ответ на извечный вопрос, не получалось. На милицию Серебряная не надеялась.

Она не была столь глупа, чтобы, увидев такое сволочное отношение, верить, будто бы ей будет оказана помощь. Но к кому обратиться еще? Родных у Марии не было. Друзей тоже. Цепляясь, как жучок, упавший в воду за каждую соломинку, за малейшую надежду, Мария отметала одну версию спасения за другой и в итоге пришла к выводу, что на этой Земле надеяться ей больше не на что.

Продолжая пребывать в этом угнетенном состоянии, Мария не сразу заметила, что кто-то подсел к ней на лавочку и ищет повода, чтобы заговорить. Только когда незнакомец тактично сказал «Извините…», она подняла глаза. Рядом сидел какой-то молодой человек в черной рясе. Мощный крест висел на груди, как знак внутренней, духовной силы.

Но Мария не любила священников. В коммунистические годы, будучи активной комсомолкой, а потом партийным работником, она проходила серьезную прочистку мозгов, чуть ли не на каждом партсобрании прямо или вскользь внушалось отвращение даже к самому слову религия, это казалось чем-то постыдным и даже преступным.

И не знала бедная, бедная Мария Степановна, что делалось это только с одной целью: настоящая вера, не показушная, не исковерканная лжецами лицемерами, время от времени все же пробирающихся в ряды церковников, не с переборами, но построенная на чести, правде и достоинстве, созидает сильную личность, мыслящую личность, которая признает одну лишь власть – Всевышнего.

А коммунистам же хотелось, чтобы в ранг богов возводили их, чтобы люди были не личностями, а легко управляемым социумом, народной массой, воспевающей дифирамбы вождям. Тут еще, конечно, есть и другая сторона вопроса. Человек, погрязший в страстях недобрых, просто не может выносить света, на котором все их грязные дела и помыслы становятся видны и прочитываемы.

А, если вдумчиво полистать факты биографий этих политических деятелей, то не стоит удивляться, почему они так яростно старались стереть с лица Земли то, что напоминало им о совести. Совести, которая давно уже прогнила. Вот как было на самом деле. Но простым людям, таким как Мария Степановна это было неведомо.

Поэтому она озлобленно покосилась на молодого батюшку и буркнула:

- Уйди, поп. Не зря, в народе говорят: встретить попа на дороге к несчастью. – Сказав это, Серебряная недовольно отвернулась. Батюшка задумался. Было хотел уйти, но после что-то остановило его. Он тихо, как бы невзначай ответил:

- Да, как я вижу, несчастье уже случилось, и до меня, судя по вашему виду…. Вот только руку помощи, что-то не протянул никто. А я то всего лишь хотел поддержать чем могу. Ну, раз не надо, навязываться не стану.

- Да как же ты мне поможешь? – Хмуро встрепенулась Мария. – У меня горе такое, твоими баснями, нотациями не разрешить его.

- А вы думаете, что настоящий священник может помочь только нотациями? Ошибаетесь. Хотя порой, и слово может воскресить, но вера Христова учит помогать не только словом, но прежде всего, делом. Что произошло у вас? И Мария, расплакавшись, стала рассказывать по порядку, всю жизнь свою непростую, запутанную, про мужа так неожиданно покинувшего ее, про детей, про похищение, про хамское отношение милиционера в приемном отделении.

- Я даже не знаю, куда мне теперь бежать! – В отчаянии воскликнула она и резко замолчала, подумав, что итак сказала слишком много, быть столь искренней и открытой с посторонним человеком она не привыкла.

Батюшка нахмурился, явно обдумывая какой-то план.

- Поможем мы вашему горю. – После длинной паузы отвел он.

- Правда? – Хватаясь за соломинку надежды, встрепенулась Серебряная. – А как звать вас хоть? – Уже другим, более мягким голосом поинтересовалась женщина.

- Зовите просто, отец Роман. Сейчас пойдемте ко мне домой. И дочку вашу у меня тоже лучше спрятать, мало ли что. А мы тут с отцами подумаем, как можно разрешить ситуацию.

В молчании Роман и Мария Степановна дошли до домика, в котором жил молодой батюшка. Он выделил уютную, светлую комнату, напоил чаем с плюшками и стал обзванивать своих однополчан, собирать группу поддержки. К вечеру вся бригада была уже в сборе.

Грузный, мощный Михаил, теперь отец Михаил, юркий, ловкий Алексей, безбашенно смелый Сергей и всегда серьезный Александр.

- Ну, что, отцы, – усадив ребят за круглый стол рядом с Марией Степановной и ее дочкой, подвел итоги долгого разговора Роман, - вспомним свою молодость боевую. Не дадим фашистам бандитам хаметь на земле Русской. Один в поле – воин, пять в поле – армия!

В ответ он услышал громогласное «ура». Теперь нужно было получить хоть какую-то информацию о похитителях, далее уже дело техники. Поутру Мария Степановна получила первую весточку от бандитов. Они прислали ей по почте письмо, написанное вырезанными из газет и журналов буквами, наклеенными на чистый лист бумаги.

В письме гласились требования: Серебряная должна принести кругленькую сумму к месту назначения, на тридцать пятый километр от города в час дня, положить сумку с деньгами в котлован, который там один, и уйти, ожидая дальнейших указаний. Если она приведет с собой хвост – ее сыну не сносить головы.

продолжение в следующей публикации